Peremot писал(а):Стало известно что Министерство внутренних дел зарегистрировало новую партию которая называется "Эль Мажд", таким образом на сегодняшний день официально зарегистрировано 50 политических партий или объединений Вопрос конечно риторический но не много ли
В стране также имеются партии которое выступают за отсрочку даты выборов. Например лидер коммунистической партии Туниса, которая была официально запрещена в стране в течении 25 лет заявил, что лучше перенести выборы на октябрь чтобы партии смогли лучше подготовится. Обосновал свое предложение он тем что Ассамблея будет решать крайне важные для страны вопросы, а также необходимостью укрепления политического климата в стране. Он также подверг критике действия временного правительства, что как известно любят делать коммунисты из всех стран мира обвиняя их в подрыве революционного духа. В рамках программной платформы своей партии ее лидер Хамма Хамани выдвигает идею отделения государства от религии
Сегодня по случаю Дня мучеников в популярном конгресс-центре Туниса состоялась конференция Национальной Прогрессивной Демократической партии Туниса. На встрече присутствовали лидер партии известный оппозиционер Ахмед Шебби, а также члены партии и ряд бизнесменов. В своей речи Ахмед Шебби помимо того, что высказал желание объединяться с дружественными силами, он также подверг критике исламистов, призвав их не политизировать мечети, и не превращать пятничную молитву в политические собрания. От себя хочу добавить, что вопрос по поводу исламистов не случаен, так как вчера в Хаммамете я лично слышал такое, реально политагитка, причем довольно серьезная. Присоединяюсь к словам сказанным Шебби на выступлении "политику отставьте политикам"
Вернуться к истинной природе ислама призвал мусульман всего мира известный исламский мыслитель и политик из Туниса Рашид Ганнуши.
«Сегодня ислам ассоциируется с насилием, терроризмом ... с отказом от религиозного и политического многообразия, ущемлением прав женщин. Сегодня его представляют как некую чуму, - заявил основатель прежде запрещенной в Тунисе партии "Ан-Нахда" («Возрождение») в своей заключительной речи на ежегодном съезде Союза исламских организаций, проходившем в одном из пригородов Парижа.
«Но экстремизм это не законное дитя ислама, - подчеркнул общественный деятель. - Наша задача состоит в том, чтобы восстановить истинный образа ислама».
Экстремизм произрастает из несправедливости, но с ним необходимо бороться, сказал Ганнуши.
Тунисская революция, за которой последовали восстания и в других странах арабского мира, завершилась успехом, потому что ее ценности разделяло все население, продолжил он свою мысль, подчеркнув важность социальной сплоченности. То же самое можно сказать и о Египте, в котором народ сверг президента Хосни Мубарака.
Но с другой стороны, «невозможно себе представить, чтобы весь народ или государство увлеклись экстремистскими идеями», сказал тунисский политик, добавив, что ислам «настаивает на равновесии» и «нахождении срединного пути».
Рашид Ганнуши отмел опасения, что «исламисты в Тунисе могут лишить прав женщин или ввести строгие исламские нормы», заявив, что «ислам прекрасно сочетается с демократией» и соблюдением равноправия мужчин и женщин.
Выступление 69-летнего политика на съезде исламских фундаменталистов, завершившем вчера свою работу, слушали несколько тысяч человек
Ну прям кот-баюн ага, дай им только дорваться до власти, настоящее личико не очень приятным будет. Не верю ни слову :!
говорить сладко они давно научились, результат один.
Будь собой, все остальные роли уже заняты (Оскар Уайльд)
Ну, а я опубликую здесь что пишут, и какие выводы делают, наши - на эту тему
(Источник: Институт Ближнего Востока)
СТОИТ ЛИ БОЯТЬСЯ ТУНИССКИХ ИСЛАМИСТОВ?
Внезапное падение режима Бен Али в Тунисе вследствие народных протестов 14 января 2010 года привело к формированию вакуума в тунисской политике и поставило новые принципиальные вопросы, связанные как с новым устройством политической системы, так и с политическим лидерством в этой системе. Этот вакуум и нерешительность действий переходного правительства дискредитируют гипотезу заговора или «тайного комитета» (с участием внешних сил или без них), стоящего за массовыми демонстрациями, и подтверждают народный и спонтанный характер протестного движения «снизу».
Послереволюционное политическое пространство Туниса поражает распыленностью и идеологической слабостью политических партий, получивших в новых условиях полную свободу для выражения своей позиции, проведения агитации и мобилизации социальной базы. Подобная ситуация в определенной мере объясняется многолетним подавлением и искоренением оппозиции в годы Бен Али. Безусловно, воспитанному в духе лояльности и конформизма обществу необходимо время на создание серьезных партий.
Тем не менее, уже сегодня на этом бесцветном фоне нельзя не выделить партию исламистов «Нахда (Возрождение)», с которой связано немало слухов и опасений внутри страны и за рубежом. Объективные основания для этих опасений обусловлены опытом исламистских режимов и организаций в мире (например, в Иране, Афганистане или Судане) или возможностью повторения трагедии алжирской гражданской войны 1990-х годов. В этом контексте анализ идеологии и политической позиции тунисской «Нахды» представляет особый интерес как для будущего этой страны, так и других стран арабского мира, стоящих на пороге смены режимов. Эти изменения или демократические реформы, которые будут вынуждены провести ослабшие арабские режимы под внутренним и внешним давлением, откроют политическое пространство для широкого спектра мнений. И едва ли возможно сегодня оценить, какую долю голосов получат исламисты на свободных выборах.
«Нахда» от создания до революции
Партия была создана в 1981 году под названием Движение исламской направленности (ДИН). Главным идеологом партии и одним из ее основателей считается писатель и мыслитель Рашид Ганнуши, который учился философии в Сирии, где и попал под влияние исламистских идей. Идеология партии традиционно основывалась на убеждении, что ислам представляет собой всеобъемлющую модель для организации жизни, которая воплощается в полной мере лишь в исламском государстве. Тунисские исламисты были исторически связаны с египетским движением «Братья-мусульмане», и эта связь сохранилась до настоящего времени.
В 1980-е годы в различных регионах Туниса под эгидой ДИН создавались благотворительные ассоциации, комитеты социальной помощи, шла активная пропагандистская и организационная работа с молодежью. Власти не могли выработать последовательную и эффективную политику в отношении исламистов – серии арестов и репрессий сменялись периодами перемирия. В 1987 году оставшиеся на свободе исламисты даже готовили мятеж с целью последующего захвата власти.
Генерал в отставке Зин аль-Абидин Бен Али, захвативший власть в результате государственного переворота 7 ноября 1987 года (получившего название «жасминовой революции»), провел ограниченные либеральные реформы, которые включали введение многопартийности и допуск к участию в выборах умеренных исламистов. В 1989 году партия ДИН изменила название на «Нахда». Хотя «Нахда» и не получила официальной регистрации, ее активистам разрешили принять участие в выборах в Палату депутатов (законодательное собрание) в 1989 году и в муниципальных выборах в 1990 году по спискам «независимых кандидатов». На выборах в законодательное собрание исламисты получили, по официальным данным, от 8% до 17% голосов (по неофициальной оценке, до 30%). В силу особенностей мажоритарной избирательной системы официальные результаты выборов не позволили активистам «Нахды» получить ни одного депутатского мандата в Палате депутатов. Вместе с тем выборы показали, что исламисты являлись главной оппозиционной силой режима.
Опасаясь усиления исламистского движения и наблюдая за аналогичным процессом в соседнем Алжире (где росло влияние Исламского фронта спасения), Бен Али отказался от курса на демократизацию и начал борьбу с «Нахдой». Р.Ганнуши вынужден был покинуть Тунис в 1989 году. Впоследствии он был заочно приговорен к пожизненному тюремному заключению. Партия была запрещена в 1991 году. Как и лидер «Нахды», многие активисты вынуждены были покинуть страну. Немало других прошли через тунисские тюрьмы, где они подвергались пыткам.
В результате жестких мер властей тунисские исламисты фактически исчезли с национальной политической сцены. Очаги их относительно слабой деятельности сформировались в Лондоне (куда перебрался сам М.Ганнуши) и Париже. Снижению популярности «Нахды» в Тунисе в 1990-е годы также способствовала начавшаяся в Алжире гражданская война между мощным исламистским движением и едва уцелевшим государством. Тунисцы не хотели повторения подобного сценария в своей стране. По этой причине жесткая линия Бен Али в отношении исламистов в целом опиралась на одобрение как политической, экономической и интеллектуальной элит страны, так и большинства тунисцев.
Партия «Нахда» не играла серьезной роли в событиях, которые привели к свержению режима. Это в значительной мере объясняется многолетним контролем над партией и борьбой с ее активистами режимом Бен Али. Мечети контролировались властями и не могли служить местами сбора оппозиционеров, обсуждения и пропаганды антиправительственных идей (как в 1980-е годы в Алжире).
В первых народных манифестациях участвовали лишь отдельные активисты и члены партии по своему собственному желанию без какой-либо направляющей роли руководства. Большинство исламистов присоединились к движению позднее, когда показалась возможность мощного давления на власть через уличные акции протеста.
Однако исламисты, как и другие тунисские партии и политики, намерены воспользоваться новой ситуацией и принять активное участие в политической жизни страны. Бегство Бен Али 14 января 2011 года открыло новую эпоху истории Туниса. Наряду с другими оппозиционерами, Р.Ганнуши вернулся в страну из Лондона 30 января 2011 года и занялся восстановлением партии. Несмотря на свой 69-десятилетний возраст и долгую ссылку, он по-прежнему лидер «Нахды». Вторым номером партии является ее генеральный секретарь, инженер по образованию Хаммади Джебали. 3 марта партия получила официальное разрешение Министерства внутренних дел и регионального развития Туниса.
Политическая позиция и современная идеология «Нахды»
На современном этапе лидеры партии выражают однозначную поддержку демократическим реформам в Тунисе. Партия рассматривает в качестве своей основной политической задачи укоренение в стране демократических институтов и политического плюрализма. В этой связи она готова на этом первом этапе на сотрудничество с другими демократическими силами для обеспечения необратимости революции и перемен даже в ущерб своим партийным интересам (в случае выдвижения общих кандидатов на выборах от нескольких продемократических партий). На втором этапе, после формирования нового демократического устройства политической системы, и когда оно уже не будет находиться под угрозой, «Нахда» предполагает включиться в политическую борьбу в полную силу.
Все действия и заявления партийного руководства пронизаны легализмом. «Нахда» изо всех сил стремится показать себя обычной партией, которая имеет свою идеологию, формирует на ее основе социальную базу, уважает идеи других партий и рассчитывает занять свое, определенное избирателем место в современной тунисской политике. В риторике партии напрочь отсутствуют тезисы, свойственные в той или иной степени большинству исламистских движений, – идейный догматизм и неприятие альтернативных точек зрения, призывы к насилию или установлению исламского государства.
В настоящее время пока рано говорить о четких контурах идеологии «Нахды». Исламисты, долгие годы боровшиеся за свое выживание, безусловно, не имеют последовательной программы реформ и ясной позиции по актуальным вопросам тунисской жизни. Аналогичную проблему испытывают все тунисские партии, общее количество которых достигло к концу марта 50.
Основа политической мысли «Нахды» состоит в «очищении» общественной жизни от несправедливости, беззакония и обмана. Этот подход предполагает изменение культуры общества исходя из этики ислама. Позитивно оценивая такие западные институты, как выборы, парламент и многопартийность, М.Ганнуши критикует Запад за материализм, уход от бога и за стремление поставить человека на его место в философской системе мировосприятия.
Несмотря на исламский базис идеологии, «Нахда» не претендует, по словам Х.Джебали, на обладание «абсолютной истиной», и партия не выступает «представителем ислама», который «никогда не ошибается». Вопреки исторической родственности партии с египетскими «Братьями-мусульманами», она ориентируется на турецкий и малайзийский опыт в плане моделей общественного развития.
«Нахда» заявляет о своей приверженности достаточно жесткому толкованию Корана и других исламских источников, что дает основания о ее отнесении к исламистским партиям. В случае прихода к власти тунисские исламисты не исключают введение отдельных аспектов шариата, включая телесные наказания, хотя и подчеркивают, что это станет возможным в неопределенном будущем после обновления и «оздоровления» общества.
Несмотря на согласие с запретом многоженства, существующим в Тунисе, партия занимает традиционную для исламистов позицию относительно получения женщиной меньшей доли наследства (как это сегодня определено в тунисском законодательстве).
Необходимость сохранения этой нормы обосновывается исламистами через несводимость концепции справедливости к простому арифметическому разделению имущества и симметричному наделению социальными правами мужчины и женщины. Согласно этой логике меньшая доля наследства для женщины компенсируется ответственностью (в том числе и материальной), которую несет за нее мужчина.
Вместе с тем понимание лидерами «Нахды» шариата не ограничивается телесными наказаниями и вопросом наследства. В духе классического толкования исламских источников они рассматривают шариат[1] как философскую концепцию (а не жесткие и обязательные нормы), определяющую принципы благочестивой и праведной жизни.
Об умеренности лидеров «Нахды» свидетельствуют также заявления Р.Ганнуши о важности иджтихада[2] как концепции, которая должна постоянно использоваться для осмысления, развития и адаптации правил благочестивого поведения с учетом непрерывного изменения жизни. В отличие от многих исламистских движений в других странах мира Р.Ганнуши подчеркивает толерантность партии по отношению к христианству и иудаизму, а также к последователям других вероисповеданий. В отличие от типичного исламистского подхода он, следуя западной светской традиции, относит вопрос веры к внутренним убеждениям индивида, а не к устанавливаемой государством общественной идеологии.
«Нахда» отличается от типичного исламизма и своей открытостью современности. Если исламистов нередко заслуженно обвиняют в стремлении исламизировать современность за счет консервативных и откровенно архаичных решений для насущных проблем, то Р.Ганнуши подчеркивает непротиворечивость ислама и современности. По его словам, ислам «может не только сосуществовать с современностью, но и служить основой, позволяющей мусульманам познать научно-технический прогресс, демократию, социальную справедливость».
Свою позицию тунисские исламисты обосновывают двумя весомыми аргументами. Во-первых, в Средневековье ислам не сдерживал, а способствовал проведению научных исследований, переводу греческих, индийских и персидских трудов в арабском мире. Именно ислам обусловил формирование особой культуры, положившей конец многовековому невежеству и открывшей для арабов окружавший их мир и его знания. Во-вторых, «Нахда» видит себя продолжателем мощного процесса культурного, идейного и социального обновления исламских обществ второй половины XIX века – начала XX века. В честь этого процесса, получившего известность как Нахда (Возрождение) (мусульманского мира), и стала называться тунисская партия с 1989 года. Общая тенденция этого Возрождения состояла в поиске позитивного компромисса между верностью своей религии и заимствованием у Запада современных идей, концепций, а также методов организации государства, армии и экономики.
По вопросу тунисской экономики исламисты занимают прагматичную позицию, выступая за более гармоничное развитие территории страны и устранение существующего на сегодняшний день дисбаланса (концентрация капиталов на побережье и отсталость внутренних регионов). Осознавая зависимость экономики от внешних факторов (в первую очередь, таких как туризм и прямые иностранные инвестиции), руководство «Нахды» не собирается вводить догматы шариата и жесткие правила, устанавливающие стандарты обязательной женской одежды, в ущерб прагматичным соображениям развития туризма и сохранения выгодных связей с Европой. Более того, партия выступает за дальнейшее развитие связей с Европейским союзом, включая получение Тунисом привилегированного статуса особого партнера ЕС.
Все эти наблюдения свидетельствуют о том, что взгляды лидеров «Нахды» умеренны, конструктивны и в целом адекватны современности (с определенными оговорками). Руководство партии не догматизирует свои принципы и идейные установки, проявляя готовность к компромиссам и признанию результатов демократического волеизъявления. В пользу этих свойств движения говорит также плюрализм мнений, который характеризует внутреннюю жизнь партии.
Главное противоречие партии состоит в «растягивании» идеологии между двумя несовместимыми крайностями. С одной стороны, «Нахда» по-прежнему «держится» за отдельные консервативные аспекты шариата. С другой стороны, следуя современным тенденциям общественного развития, она не может не обновлять свои взгляды, что в конечном итоге ставит под сомнение применимость шариата сегодня. Этот конфликт принципов в идеологии партии поддерживает неопределенность относительно ее позиции и политики в случае прихода к власти. Он также не исключает перспективу формирования двух фракций или даже раскола на две партии, каждая из которых будет привержена одному из этих двух вариантов исламизма.
Идеологический синтез, проповедуемый партией сегодня и не предполагающий однозначного выбора между двумя крайностями, все же имеет небольшой, но последовательно утверждаемый уклон в сторону обновления и современности. Этот уклон отчасти объясняется прагматичными соображениями партийной стратегии. Подготовка к выборам в учредительное собрание, которые должны состояться 24 июля 2011 года, требует консолидации сил, сглаживания внутрипартийных противоречий, формирования более «мягкого» имиджа благоразумной партии, что предполагает использование обобщенной и неоднозначной риторики. После выборов сторонники обеих точек зрения заявят о своих взглядах и разногласиях увереннее, и эта ситуация острее поставит вопрос об идеологической линии тунисских исламистов.
Вряд ли сегодня возможно однозначно предсказать, как поведет себя «Нахда» в будущем. За заявлениями о приверженности демократии и плюрализму может стоять тактика прихода к власти в результате выборов, а практика использования власти будет отличаться от этих умеренных и либеральных деклараций.
Тем не менее, вполне очевидно, что «Нахда» отражает определенный сегмент тунисского общественного мнения. В эпоху Бен Али не проводилось социологических опросов, позволяющих объективно оценить численность сторонников исламистов. В силу фальсификации результатов всех выборов они также не отражают политических взглядов тунисцев. Первый социологический опрос, проведенный агентством «Sigma Conseil» 30.01.-03.02.2011 среди 1 250 тунисцев из 24 провинций, показал, что «Нахда» занимает второе место по известности после бывшей партии власти Демократическое конституционное объединение (в марте суд принял решение о роспуске этой партии).
До недавних событий в арабских странах пользовалось популярностью мнение о незрелости этих стран для демократической политической системы. Риск прихода к власти исламистов в результате свободных выборов приводился в качестве дополнительного аргумента в пользу сохранения стабильного авторитаризма. Многочисленные злоупотребления авторитаризма полагались наименьшим из двух зол. Однако свержение режима в Тунисе показало, что это мнение требует переоценки.
Новое изменившееся самосознание миллионов тунисцев, которые «осмелились» на широкие народные протесты, представляет собой мощный фактор формирования новой политической системы. И этой системе предстоит стать более демократичной, хотя бы по той причине, что свержение режима Бен Али произошло прежде всего ради этой цели. В свою очередь в настоящее время строительство демократии в Тунисе невозможно без исламистов в силу их опоры на социальный сегмент, с которым нельзя не считаться.
Участие «Нахды» в тунисской политической жизни подтверждает тезис о несводимости многообразной политической реальности в незападных обществах к воспроизводству единой модели западной демократии с делением на правые и левые партии. Конструктивная и умеренная идеология «Нахды» служит не только достаточным основанием для включения этой партии в новую систему, но и содержит потенциал идей, который способен дополнить продуктивную и критическую дискуссию, нацеленную на поиск новых путей общественного развития.
[/quote]
И создал Бог женщину. Существо получилось вредное, но симпатичное.
Последние события в Ливии, по оценке ряда экспертов, могут вызвать укрепление и усиление радикального исламизма в Магрибе и дать дополнительный импульс для аналогичных процессов в АРЕ, да и по всей Африке. Насколько такие опасения обоснованы? Поясним, что речь в первую очередь идет о «Аль-Каиде в исламском Магрибе», которая себя проявила в основном в рамках похищений и убийств иностранцев. В некотором роде можно говорить о том, что некая организация занимается обыкновенным рэкетом, прикрываясь при этом высокими идеями. Для чего это делается, тоже понятно. Кто будет серьезно освещать обыкновенный бандитизм со стороны бедуинов? Пусть и повоевавших волею судьбы где-нибудь в Ираке?
Отметим, что не существует никаких более или менее заслуживающих внимание и доверие данных о том, что такое «Аль-Каида в исламском Магрибе», каков ее численный состав и т.п.? Честно говоря, говорить надо не о некой организации, которая опутала своими щупальцами весь Магриб, а о небольшой группе обыкновенных интернациональных бандитов.
Сказанное выше совсем не исключает присутствие исламистов в этом регионе. Даже наоборот. Но если мы собираемся рассуждать на эту тему серьезно, то в первую очередь необходимо рассмотреть вопрос о глобальном изменении политического ландшафта северной части Африки в результате т.н. «революций» в Тунисе и Египте.
Приход исламистов в разном исполнении и в том или ином качестве к политической власти предопределен. Это объясняется, прежде всего, тем, что политические системы стран этого региона или формируются, или переживают встряску, а исламисты наиболее организованная и традиционная часть политической системы. Но при этом достижение ими монополии на власть маловероятно. Скорее всего, они составят одну из системообразующих сил, но никак не доминирующую. В настоящее время можно констатировать, что во всех странах региона т.н. «исламисты» не представляют собой единую силу со строгой системой подчиненности. Старые руководители испытывают жесткий прессинг со стороны более молодых своих коллег, которые рвутся во власть. Это отвечает общей логике событий, так как одной из основных причин всех нынешних катаклизмов является обыкновенная смена политических поколений и элит. Преждние руководители засиделись у власти и стали обыкновенным тормозом на их пути. Такой процесс не является чем-то уникальным и характерен для любых политических систем. Все это справедливо и по отношению со старым политическим партиям. Причем абсолютно неважно, были ли они в оппозиции или каким-то образом были встроены в прежнюю политическую систему. Ровно такие же процессы проходят сейчас в руководстве египетских «братьев-мусульман», что чревато расколами и внутрифракционной борьбой. А это в свою очередь означает ослабление позиций исламистов перед парламентскими выборами. Открывая «ящик Пандоры» с демократическими принципами, революционеры должны отдавать себе отчет в том, что до того времени, когда политическая система достигнет стабильности и за власть реально начнут бороться две-три устоявшиеся партии, пройдет не один год. Таким образом, будущее Египта – это череда правительственных кризисов, слияний и распада партий и т.п. При этом у исламистов просто нет физических и организационных сил для монопольного руководства страной. Так что существуют все предпосылки того, что в АРЕ и Тунисе события пойдут по «турецкому сценарию». А раз так, то существующие реалии ставят перед российскими внешнеполитическими ведомствами вопрос об изменении своего подхода к выстраиванию отношений с новыми арабскими режимами. Необходимо кардинально отходить от схемы контактов исключительно с правящими в настоящее время фигурами, что, наверное, было логично в условиях диктатуры, и переходить к регулярным официальным контактам со всем спектром политических сил, независимо от того, находятся ли они у власти или в оппозиции в данной конкретный момент времени.. Это ставит на повестку дня установление рабочих контактов и с официально зарегестрированными в этих странах исламскими партиями. В том числе пора заканчивать расценивать эти партии исключительно по трудам С.Кутба 60-летней давности. Те же «молодые волки» в этих партиях в основном ассоциируют себя со своими одногодками из светских партий, правда, при этом расходясь в идеологической основе для движения вперед. То есть в отношении методов того, как добиться создания эффективного механизма социальной справедливости. В данном конкретном случае, речь идет о чистой социал-демократической программе со своим арабским уклоном. При этом убрать социальную составляющую из своих программ исламисты не в состоянии, так как это является «краеугольным камнем» их политической выживаемости. Такой момент просто обязывает их в условиях дефицита природных ресурсов активно привлекать инвестиции, что возможно только при условии отказа от радикальных программ.
Усилия мирового сообщества, таким образом, должны быть сконцентрированы на том, чтобы развитие новых режимов в мусульманских странах пошло «по турецкой», но никак не по «иранской» модели. И воздерживаться в данном случае от контактов с умеренными исламистами недальновидно.
Примером, как делать не надо, является, безусловно, Ливия. Там происходят очень тревожные события. Сейчас речь не о том, что в стране продолжается гражданская война, а операция НАТО пришла к логическому тупику. Вопрос в том, что провалились намерения Запада по созданию на территории Ливии умеренного режима, основную роль в котором должна была играть ливийская эмиграция. То есть те, кто уже несколько десятилетий живет на Западе и, по идее, должны проникнуться принципами демократии. Но произошло то, что произошло. Представители эмиграции, через которых теми же французами и британцами, оказывалась на первом этапе финансовая помощь оппозиционерам, в настоящее время теряют свои позиции в руководстве Переходного национального совета (ПНС). На настоящий момент там нет ни одного представителя эмиграции. «Варяги» живут на египетской границе в отелях под чужими именами и время от времени делают вылазки в Бенгази. Там они пытаются безуспешно добиться консенсуса даже не с новыми оппонентами Каддафи, а между собой. Все «варяги» уже выведены или отстранены от военного командования силами оппозиции. А кто идет им на смену?
Из 32 членов ПНС публичными фигурами являются только два. 26 человек никому официально не представлены, так как являются бывшими функционерами режима Каддафи. Ожидать от них благосклонности к эмиграции или исламистам не приходится. Приход к власти и тех, и других означают для них неизбежный суд за их прежние «подвиги».
В результате сейчас Запад попал в ловушку. Если страны Запада доведут свержение Каддафи до конца, то они будут вынуждены отдавать под суд всех его бывших соратников. Или освобождать самого полковника от уголовной ответственности. Но до этого еще, судя по всему, далеко. А вот активизация исламистов, причем самого радикального толка, это уже свершившийся факт.
Особую опасность в этой связи представляет их «смычка» с племенной верхушкой. Эта опасность, пока только теоретическая в большей мере, во много раз опаснее, чем все «Аль-Каиды в исламском Магрибе» вместе взятые. И АРЕ, и Ливия сейчас представляют собой два разных варианта развития событий, и предсказать, какая тенденция победит в будущем, не берется никто.
И создал Бог женщину. Существо получилось вредное, но симпатичное.
Растет политическая активность общества. Проведенный в марте соцопрос показал, что 62% тунисских граждан хотят участвовать в политической жизни и быть членами политической партии. По состоянию на конец марта в Тунисе существовала 51 политическая партия (против 9 партий, включая ДКО, при З.А. Бен Али). В списке числятся 5 партий исламистского толка, социалисты основали 4 партии, центристы - 5 партий, 5 либеральных партий, 2 партии экологического направления, 10 арабско-националистических партий, 6 партий крайних левых, 10 партий без какой-либо идеологии, 4 партии с туманно выраженной политической позицией (полный список в Приложении)
.
Наиболее узнаваемыми считаются партия «ан-Нахда» Рашида Ганнуши, Партия демократов прогрессистов Ахмеда Неджиба аш-Шабби, партия «аль-Ватан» Ахмеда Фриа, партия «Инициатива» Камеля Морджана, движение «ат-Тадждид» Ахмеда Ибрагима, Республиканский конгресс Монсефа Марзуки и Тунисская коммунистическая рабочая партия журналиста Хамма Хаммами.
Следует заметить, что Ахмед Фриа и Камель Морджан – политики, бывшие лояльными режиму З.А. Бен Али и состоявшие в ДКО. А. Фриа занимал должность министра образования в 1994 г., пока в 1995 г. его не назначили послом Туниса в Италии, а с 1997 по 2002 г. он руководил министерством технологий и коммуникации. Камель Морджан в 2005 – 2010 г. был министром обороны, а затем до 27 января 2011 г. находился на посту министра иностранных дел. Таким образом, несмотря на роспуск партии ДКО, в рядах которой официально состояла пятая часть населения страны, ее активисты не теряют надежды и вновь стремятся занять свою политическую нишу. Кстати, такой исход, несмотря на крики пикетчиков, нельзя исключать. Более 70% тунисцев, согласно опросу, проведенному тунисским агентском Global Management Services в марте, приоритетом политики считают безопасность, в то время как лишь 50% - трудоустройство безработных и 40% - демократию. Безопасность всегда была главным козырем режима З.А. Бен Али. Если в экономической элите возобладает стремление обойтись не слишком резкими демократическими преобразованиями, вполне возможно продвижение этими силами хорошо известного умеренного кандидата из «беналистов». Впрочем, предсказывать пока трудно.
Свои собрания начали открыто проводить многие старые и вновь созданные общественные организации, в основном правозащитные. Например, Национальный комитет за свободы (CNLT), Тунисская лига по защите прав человека (LTDH), Евро-Средиземноморская сеть прав человека (REMDH), Тунисская ассоциация за финансовую прозрачность (ATTF). Последняя сумела в марте собрать порядка 500 активистов перед посольством Швейцарии в Тунисе и провести пикет с просьбой срочно заморозить все активы семейства Бен Али-Трабелси, которые эта ассоциация оцениваются в 18 млрд долл.
Другой интересной, на наш взгляд, организацией представляется Тунисская ассоциация женщин-демократов (ATFD), которая провела в марте несколько конференций. Эта ассоциация вполне может занять место ранее авторитетной Ассоциации тунисских женщин, которую возглавляла супруга президента Лейла Бен Али. Председателем Тунисской ассоциации женщин-демократов является Сана Бен Ашур. Ее брат Рафаа Бен Ашур – министр без портфеля в кабинете нынешнего премьер-министра, а другой брат Ияд Бен Ашур сейчас возглавляет Высшую комиссию по достижению революционных целей, проведению политических реформ и демократического перехода. Это тот самый орган, который готовит проект новой Конституции. Род Бен Ашуров – один из уважаемых в Тунисе. Фадель Бен Ашур, отец Саны, Рафаа и Ияда, был правоведом, преподавателем в университете аз-Зейтуна, муфтием Туниса.
И создал Бог женщину. Существо получилось вредное, но симпатичное.
09.05.2011 20:38
"...Премьер-министр Беджи Каид Себси заявил, что не исключено, что по техническим причинам выборы, назначенные на 24 июля, придется отложить до лучших времен....."
Что бы это значило? Официально объявлено о переносе выборов?
Мы когда-нибудь встретим Новый год вдвоем,
в шерстяных носках и с кружками горячего шоколада. А потом уснем, тесно прижавшись друг к другу,чтобы прожить так всю оставшуюся жизнь. (с)
Глава ЦИК Туниса предлагает перенести президентские выборы на осень
ТУНИС, 22 мая. В Тунисе глава Независимого избирательного комитета страны Камель Джандуби предложил перенести выборы на 16 октября. По его словам, это необходимо из-за возникших технических трудностей.
Как передает Газета.Ru, ссылаясь на Reuters, Джандуби заявил, что провести выборы 24 июля, как было запланировано ранее, невозможно.
«Того времени, что у нас осталось просто недостаточно, чтобы провести демократические, прозрачные выборы», – сказал он.
Напомним, ранее Госдепартамент США заявил, что выделяет Тунису $20 млн на поддержку демократических преобразований в стране.
Кроме того, как сообщал «Росбалт», исламистская группировка Ennahda, деятельность которой в течение 20 лет была в Тунисе под запретом, получила разрешение сформировать собственную политическую партию. Легализация группировки позволит ей принять участие в грядущих выборах.
Массовые акции протеста в Тунисе начались в декабре 2010 года. Их причиной стали нерешенные проблемы безработицы, коррупции и высоких цен на продовольствие. Власть отошла к переходному правительству, которое возглавлял премьер-министр Мухаммед Ганнуши. По данным миссии ООН, в ходе беспорядков в Тунисе погибли более 200 человек, 500 получили ранения.
Вопрос конечно риторический но не много ли
ого!
обвиняя их в подрыве революционного духа. В рамках программной платформы своей партии ее лидер Хамма Хамани выдвигает идею отделения государства от религии 
